«Олимпия» в ЦИМе: штампы, схемы и оправдания
В начале июня в Центре Мейерхольда прошел фестиваль «Новая драма» — смотр актуальной российской драматургии. Или, быть может, корректнее сказать — смотр постановочных возможностей, которые открывает современная пьеса: в программе фестиваля была лишь одна читка и пять полноценных премьерных спектаклей. Один из них, «Олимпия» по одноименному тексту Ольги Мухиной, вошел в постоянный репертуар ЦИМа: его сыграли в июле и будут играть в новом сезоне. HSE Press рассказывает, почему «Июльансамблю» Виктора Рыжакова — на этот раз под руководством режиссера Павла Данилова, тоже ученика Рыжакова, — удалось создать образцовый спектакль по современной пьесе.
Ольга Мухина написала «Олимпию» в 2013 — специально для Мастерской Петра Фоменко; в 2014 текст поставил Евгений Цыганов. В театре Фоменко все было довольно конвенционально: трехчасовое действо с антрактом, актеры всех возрастов и массовка, богатые костюмы, приметы времени… На сцене ЦИМа в 2017 — шесть молодых актеров (у каждого — по две роли), две колонки RadioTehnika и мультяшно-условная проекция на белом заднике. Это — не инсценировка текста, это — его примерка, попытка его понять и сформировать свое отношение к нему и созданному/описанному в нем миру. Такой современный вариант Ежи Гротовского: текст становится инструментом для самопознания, а не миром, в который профессиональным актером нужно ввести неграмотную публику. «Июльансамбль» пользуется уже давно разработанными приемами: такую же примерку тогда еще студенты Рыжакова производили с музыкой от начала XX века до наших дней в «Современном концерте», с современной поэзией в «ЧЁстихах». Но если в предыдущих экспериментах драматургия, которую пытались выстроить сами актёры, часто провисала, то отличный, очень крепкий и в то же время тонкий текст Мухиной оказался подходящей основой для такого метода.
Саму пьесу можно хвалить реально долго. «Олимпия» — достаточно живая история о сыне лыжников-олимпийцев, который из подающего надежды юного спортсмена превратился в трипующего бармена, а в 40 заново обрел себя в религии. Мухина очень точно отмечает контрольные точки эпох, концентраты мировоззрения — Олимпиада-80 и Олимпиада-14, а между ними — времена уходящих лидеров: Брежнев, Горбачёв, Ельцин. Самая тонкая работа — с языком, что для новой драмы не редкость: сгущенные дискурсы эпох выписаны и в повседневной речи, и в программных наивных стихотворениях, вклиненных в сюжетную линию. В языке, конечно, выявляется мешанина из разных пластов: реликтов имперского сознания, чего-то исконно народного, советского канцелярита, христианской культуры, античности по Куну. Значения слов наслаиваются друг на друга: гора здесь, например, — одновременно Олимп, Синай, личная вершина; жанр всей пьесы Мухина характеризует как «сказка сказок» — и это, конечно, «песнь песней», но одновременно и отсылка к культовому мультфильму Юрия Норштейна. Но все эти сгустки значений скользят по поверхности, в них не вдумываются, не разворачивают; просто так думать — привычно. И это сильное высказывание о стиле мышления, в СССР зародившемся и до сих пор актуальном.
Текст Мухиной даёт все возможности для оживления, насыщения деталями — психологического реализма, короче. «Июльансамбль» на это не ведётся: они тащат пьесу в другую сторону, открывают и развивают ее схематичность. Языковые штампы текста дополняются штампами музыкальными — от Аллы Пугачевой и Джо Дассена до кислотного техно и транса — и визуальными — в гамме от кроваво-красного со звездой и телевизором до бело-сине-красного и маковых полей. Иногда проекция с задника исчезает, остается белая маркерная доска (жаль, не зеленая школьная) — и постепенно актеры заполняют ее наивными рисунками, отмечающими контрольные пункты в сюжете: горы, лыжи, слово «freedom», человеческий силуэт. Здесь тоже штампы. А главное, конечно, в дистанцированном исполнении: перед зрителями тут не живая бабушка-бывшая певица, а тот ее образ, что живет в сознании нынешних двадцатилетних; не живой мальчик-лыжник, а образ бравого советского пионера. Хотя, может, они такими и были? Иногда кажется так — а потом образ снова уплывает в штамп, вместе с музыкой, которая звучит то на полную мощность, то — будто из телефона. Вот между образами и их оживлением и дрейфуют актёры "Июльансамбля" — получается точно, живо, смешно. Это вообще смешной спектакль, остроумный и современный — не ностальгический совсем, и притом не жёсткий, не саркастичный.
Добрая ирония и лёгкая отстраненность исчезают полностью один раз. Примерно на пятидесятой минуте часового действия гаснет свет, замирают актёры и на задник вместо геймифицированной мультяшной проекции выводится фотохроника протестов 90-х. На документальных фото — откуда они? из семейных архивов актёров? из СМИ? — узнаешь лица героев пьесы, лица людей, похожих на героев пьесы, лица, напоминающие героев одной только чертой — и реальность истории переливается через край, захлестывает. На фоне играет «Молодые ветра» группы 7Б — никогда ещё протестный, грубоватый русский рок не звучал так актуально; только, может быть, когда создавался.
Тут бы спектаклю и закончиться, но от года 75-ого отсчитано в начале — 42, и нам нужно дойти до сегодня, до 2017-ого. Но самая, быть может, важная часть пьесы после этого сумасшедшего эмоционального напряжения теряется, провисает в общем-то сильная объяснительная мысль о роли переобретенной религии в восстанавливающемся после смуты российском обществе. И пафос текста, оправдательный по отношению к олимпиадам и критический — к девяностым, оказывается смыт пониманием того, что так, как во времена протестные, поворотные, — так ярко не будет. А хочется «Июльансамблю» — и мне вместе с ними — этого.
Почему так — вопрос открытый: до этой стадии самоанализа актеры не добираются. Тут нет ни прямого, ни косвенного высказывания о тождественности дня сегодняшнего протестному порыву девяностых; нет и иронического высказывания о юношеском максимализме, хотя можно было бы решить, что дело в возрасте актеров «Июльансамбля» — столько же было Алеше в конце прошлого века. Так что «Олимпия» Павла Данилова — это о том, что происходит, а не о том, почему именно это; и еще — это его спор с Ольгой Мухиной, весь спектакль натянутое напряжение между сценой и текстом, такое необходимое сегодняшнему (пост)драматическому театру и так часто в постановках современной пьесы отсутствующее.
Автор: Ольга Тараканова