Вкусно и очень красиво: интервью с фуд-фотографом Полиной Виленской
Еда — это натюрморт
— Расскажи, как ты пришла к фуд-фотографии
— В какой-то момент с постоянной и неплохой работы я ушла в декрет, а муж подарил фотоаппарат. Я начала потихоньку его осваивать, но довольно быстро поняла, что людей мне фотографировать не очень интересно. А еда — это натюрморт. Рисую я совершенно отвратительно, и вообще непонятно, как человек, учившийся этому пять лет, может делать это настолько ужасно. Решила, что если заниматься фотографией, то именно фуд-фотографией, потому что, по сути, это некая замена натюрморту и компенсация, что я не рисую.
— Фотографировать тебя кто-то учил, или ты сама всё осваивала?
— Я училась сама, потому что в художественном вузе нам говорили, что лучшее обучение рисованию — это повторение удачных работ опытных мастеров. В фотографии принцип тот же: смотреть, что делают другие, что-то для себя отмечать и пробовать, пробовать, пробовать. В какой-то момент я поняла, что перед съёмкой можно смело набирать себе референсы (готовые фотографии-ориентиры, прим. автора), потому что, даже если пытаешься сделать один в один, всё равно получается непохоже: будет другой свет, другой реквизит и самое главное — другие руки. Сплагиатить невозможно.
Фото: Полина Виленская
С ней не надо разговаривать
— И всё-таки, почему еда, а не люди, природа, архитектура?
— Вопрос из серии «Почему вы играете на скрипке, а не на тромбоне?» Так сложилось. Я считаю, что нельзя быть хорошим пейзажником, репортажником и портретником разом.Очень разные принципы съёмки и техника.
Когда работаешь с людьми, обязательно надо с ними активно коммуницировать. Ты должен провести съёмку при любом настроении и самочувствии. Если, работая с профессиональными моделями, тебе достаточно им сказать, что нужно (и необязательно их веселить, хотя тоже приходится), то из «простых людей» надо что-то вытаскивать, развлекать. Мне этого тогда не хотелось, и сейчас я людей снимаю очень редко, обычно друзей и бесплатно. Иногда работаю с моделями для ресторанов, когда нужно не просто какой-нибудь кексик снять, а красивую девочку, которая красиво кусает красивый кексик. Вот этот жанр мне нравится. А с едой не надо разговаривать, и я очень люблю процесс, когда можно долго двигать веточки.
— Какие ещё особенности есть у фуд-съёмки?
— Съёмка бывает двух видов: либо с естественным освещением — свет из окна плюс отражатели, либо со студийным импульсным. Фотоаппарат один и тот же. Чаще всего снимают на объектив с фиксированным фокусным расстоянием (фиксы).
Процесс очень похож на выставление натюрморта. У меня есть некая композиция: одна или несколько тарелок с драпировками, фрукты, голова цыплёнка. Есть фотоаппарат на штативе, и тут же компьютер, на мониторе которого я вижу то, что видит фотоаппарат. Зачем это нужно? Во-первых, глаз видит всегда не так, как объектив, и никакие рамки из пальцев никогда не дадут ту картинку, которая будет в итоге. А, во-вторых, мне нужна фиксированная точка съёмки, потому что, если я на полсантиметра подвинула вишенку на торте, очень важно, чтобы я её сфотографировала с той же точки, что и предыдущий кадр. На мониторе эти подвижки проще отследить и понять, как это выглядит. Поэтому съёмка проводится обязательно со штатива.
Фото: Полина Виленская
— В меню есть разделы: напитки, горячее, десерты. У тебя есть предпочтения?
— Не могу сказать, что я что-то определённо люблю. Есть то, что я не снимаю принципиально. Например, я всегда отказываюсь от съёмок пива, потому что снять его практически невозможно. Можно при небольших усилиях сфотографировать принесенный с кухни салат так, что он будет выглядеть лучше, чем в тарелке. Но не получится принести пиво, налить его в кружку и сделать так, чтобы это была рекламная фотография.
Обычно в такой ситуации я просто советую заказчикам либо купить в фотобанке профессиональную съёмку, либо попросить у производителей. Все фотографии пива с красивыми шапками, стекающими по запотевшему стакану, — это не пиво. Точно так же в рекламах кофе — это не кофе, чай — это не чай. Никогда над обычной чашкой чая не будет такого пара, как в телевизоре. Это как раз та пластмассовая еда, о которой любят рассказывать в интернете.
— Даже если пиво будет тёплым?
— Ну, возможно, если очень сильно постараться, пена продержится минуту и опадёт. Никто в ресторане не даст ящик пива на то, чтобы каждую минуту его заменять. Это просто по-другому делается.
Ещё, кстати, очень сложно работать с сырым мясом. Наш мозг изначально воспринимает сырое мясо скорее негативно, подавать его красиво и продавать очень трудно. Но, проработав три года в стейк-хаусе, я научилась и этому.
Фото: Полина Виленская
— Давай вернёмся в ресторан. Вопрос, который, наверное, многих волнует: ты потом ешь то, что снимала?
— Всё, что участвует в съемке, съедается и, конечно же, не гостями. Ни один приличный ресторан не подаст то, что похватали руками и подвигали для кадра. Но в ресторане есть много персонала, от менеджера до официантов и посудомоек, и все хотят есть. Другое дело, когда мне принесли, я, не трогая, быстро сфотографировала, и его унесли клиенту.
— А с точки зрения потенциальной возможности поесть какая твоя любимая съёмка?
— Я совершенно равнодушна к сладкому. Люблю работать с грузинскими ресторанами, потому что там еда всегда вкусная, фотогеничная. Мне неинтересна японская кухня, так как это чаще всего техническая или околотехническая съёмка: роллы, они и есть роллы, там не бывает миллиона подач, обычно это одинаковые дощечки. Ещё есть такая проблема с ними и шаурмой: проще дорисовать ровную начинку в фотошопе, чем пятьдесят раз подряд заворачивать. Ресторану это тоже невыгодно.
Когда люди готовы вкладываться в результат, получается очень здорово
— Как выглядит твой идеальный заказчик?
— Идеальный заказчик... (мечтательно) это человек, которому всё нравится, и при этом он совершенно не знает, чего хочет (смеётся). Это я шучу, но у меня действительно бывают люди, которых начинаешь спрашивать: «А что вы хотите? Давайте вы заполните какой-нибудь бриф», а они отвечают: «Мы не знаем. Мы ваше портфолио посмотрели, нам всё понравилось, просто сделайте красивые картинки».
Идеальный заказчик заинтересован в процессе и готов сам принимать участие в съёмке. Были рестораны, где ко мне выходил шеф-повар или даже владелец и практически всё время работал со мной вместе. Однажды я снимала меню для одного нового ресторана, и работа продолжалась три дня двенадцатичасовыми сменами. Владелец — шеф-повар — практически всё время был рядом, помогал, комментировал. Когда люди заинтересованы и готовы вкладываться в результат, получается очень здорово.
— Бывают такие заказчики, которые лучше тебя знают, как снимать?
— Иногда любит выйти или шеф-повар, или управляющий рестораном и донести своё видение, но это даже полезно, потому что я не всегда знаю продукт. Например, чаще всего я не знаю технологическую карту, и повару виднее, как можно изменить подачу. Бывает, блюдо вроде вкусное, потому что помимо визуального представления о нём есть ещё запах, который вызывает аппетит, а просто картинка получается некрасивая. Тогда мы вместе начинаем думать, как немного изменить подачу. С одной стороны, это не должно противоречить концепции ресторана, чтобы гость потом не сказал: «А что вы мне принесли, в меню оно совсем другое!», а с другой — картинка оставалась продающей.
— А с каким заказчиков ты ни за что не будешь работать?
— Наверное, совсем ужасные заказчики мне, к счастью, не попадались. Были, скорее, смешные ситуации: приезжаю в ресторан, выходит повар и говорит: «Съёмка будет, только у меня на кухне продуктов нет, я сейчас в магазин сбегаю, куплю что-нибудь и приготовлю».
Полина Виленская за работой. Фото: Екатерина Урютова
И фоны, и льняные скатерти, и столовые приборы
— Поговорим про реквизит. Ты привозишь его сама?
— Очень зависит от ситуации. Есть рестораны со своими интересными фишками: или это сделанная на заказ посуда, которая обязательно должна появиться в меню; или безделушки и старые вещи, которые использованы в интерьере. Часто это попадает на фотографии, и тогда мой реквизит не нужен. Если же этого нет либо если съёмка проходит в студии, конечно, я привожу и свою посуду, и фоны, и красивые льняные скатерти, и столовые приборы.
— Ты специально что-то покупаешь?
— Столовые приборы собираю по барахолкам и антикварным магазинам. Когда я начала снимать кухню севера, мне нужны были старые предметы быта. Но не столовое серебро, не красивые супницы, а советских времен или чуть раньше — то, что обычно хранится у нас на дачах: погнутые потемневшие ложки, металлические тарелки, старые потемневшие доски. Часто людям они не нужны, но в кадре смотрятся очень здорово.
Фото: Полина Виленская
— Ты сказала «доски»?
— На съёмке приходится использовать фоны́ (правильно, наверное, произносить «фо́ны», но фотографы говорят «фоны́») — то, что должно изображать старую потертую столешницу. Иногда в ресторанах очень красивые столешницы, особенно теперь, когда пошла мода на экоматериалы, иногда они выглядят так, что хочется оторвать и унести с собой. Но очень часто попадается либо стандартная деревянная поверхность, либо залаченная: в кадре это плохо смотрится, а лак, к тому же, будет давать ненужные блики. Тогда приходится приносить с собой как бы столешницу и на ней всё раскладывать.
— Каково соотношение времени, затрачиваемого на съёмку и на постпродакшн (постобработка — прим. автора)?
— Очень по-разному. Есть еда, которую всегда приходится сильно ретушировать. Плюс что-то проще снять по отдельности и потом собрать в фотошопе, чем переделывать в кадре. Есть вещи, которые вообще невозможно сделать в кадре. Какое-то время назад появилась мода на левитацию: или бургер сам по слоям собирается, или брызги в одну сторону, помидоры — в другую. Конечно, никто не кидает бургер перед камерой и не пытается снять его в полёте. Фотографируют по слоям и потом собирают. Эффектно выглядит, и сделать это просто. Есть фотохудожники, которые стремятся к тому, чтобы снять гениальный кадр и сразу сдать заказчику. Я не вижу ничего плохого в фотошопе или ретуши, потому что какие-то вещи проще сделать потом.
Иногда мне повар говорит: «Тут капелька соуса упала на край тарелки. Давайте мы сейчас всё заменим, унесём на кухню, помоем тарелку, перевыложим». Я говорю: «Не надо. Я за минуту уберу её в фотошопе, а менять мы будем полчаса». Что-то, наоборот, лучше сделать сразу. Например, вялую зелень очень трудно «освежить». Это возможно, но трудно, долго и неприятно. Сама я люблю постпродакшн.
Фото: Полина Виленская
Переложить ложечку, потому что она лежит недостаточно гармонично
— В чём ты видишь своё развитие, рост?
— Логичное развитие для фотографа — это когда у тебя накапливается некая критическая масса знаний и умений, и начинает хотеться кому-то это передать. Очень многие хорошие фуд-фотографы устраивают свои курсы, начинают вести мастер-классы. Я пока не хочу. Не не могу, а именно не хочу. Может быть, ещё не пришло время.
— В этой области возможно стать знаменитым?
— Для меня известный — это когда человека знают либо те, кто в профессии, либо те, кто в этой области: рестораторы, другие фотографы. Знаменитый — это если спросить человека на улице: «Вы знаете фуд-фотографа Иванова?», он ответит: «Да, как же, Иванова вся Москва знает». В Москве есть известные фотографы-гуру. Когда ты нишевый специалист, стать знаменитым сложно.
— У тебя есть профессиональная деформация?
— Ну, такая очень лёгкая и не мешающая жить. Я могу, когда все сидят за столом и едят, убрать какую-нибудь смятую бумажку, потому что она мне портит картинку, или переложить ложечку, которая лежит недостаточно гармонично.
— Что ты пожелаешь тем, кто начинает свой путь, необязательно фуд-фотографам?
— Побольше смотреть хорошие примеры и всё время работать. Только так.
Полина Виленская за работой. Фото: Екатерина Урютова
Автор: Дарья Нестерова
Редакторы: Ксения Железова, Олеся Морозова
Обложка: Полина Виленская за работой. Фото: Екатерина Урютова