Интервью с Христофором Космидисом
Комитет по информационной политике или информационный комитет (сокращённо инфоком — прим. HSE Press)? В преддверии выборов поговорили с Товарищем Пресс-секретарём и выяснили, как появилась идея восстановления комитета и на что надеяться в дальнейшем.
— Как я понимаю, до этого инфоком существовал в каком-то безвоздушном пространстве: до него нельзя было ни достучаться, ни дозвониться. Ты как-то с ним контактировал?
— У меня были очень сложные отношения с инфокомом, я говорил об этом на последнем заседании. Основная история: я прихожу в инфоком, который олицетворяется одним человеком, его непосредственным руководителем, и спрашиваю: «А вот вы можете нам как-то помочь? Как вести информационную политику?». А мне говорят: «Нет. Инфоком этим не занимается». Тогда я отвечаю: «Хорошо, а кто этим занимается?». На что получаю ответ: «Не знаю». В основном за что хвалят инфоком? За освещение выборов. Вот, если инфоком осветил выборы, то он помазан весь год ничего не делать. Я не говорю, что я с этим согласен. Я вообще не согласен с этим, собственно, поэтому и представил свою программу. Какие ещё кейсы были показательными? Например, меня после избрания добавили в беседы, где последняя активность была в марте. Уже руководители всех локальных инфокомов сменились по несколько раз, а тут я: «Ну, здравствуйте, ребята, давайте работать!». Не знаю пока, как пойдёт работа. Когда меня попросили кинуть клич по факультетам и локальным студсоветам по поводу нехватки людей на освещение выборов в студсовет, я написал пост, попросил председателей переслать в свои беседы. В определённой степени сработало, пришло три человека. Они написали мне в личку, захотели работать. В итоге хоть что-то пока сделано. Впереди много планов.
— Я слышала, что идея «возрождения» сильного инфокома была в прошлом году, а потом появилась заново по чьей-то инициативе. Это была больше твоя инициатива или коллективная, студсовета?
— Знаешь, бывает, что люди смиряются с тем, что не работает. Например, не работал у нас финансовый комитет или же комитет по внешним связям, и все думали: «Не работают, но пусть будут». В общем, проблема в том, что волна таких решений началась, на самом деле, в начале созыва. Тогда не выбрали руководителей этих комитетов. Первый кандидат сказал: «Я не знаю, чем занимается мой комитет, так что ну его к чёрту». Комитет по внешним связям в принципе никогда не приходил, поэтому тоже распался, никто не подал кандидатуры. По поводу инфокома все периодически возмущались из-за неактуальной информации или из-за того, что он не производил никакого контента. После голосования студсовета инфоком что-то делает, поэтому говорили, что он занят хоть чем-то. Идея о «возрождении» — это несколько пафосно, кажется, скорее идея какого-то кризис-менеджмента родилась в поездке в Вороново. Впервые об этом заговорили именно тогда. Сказали, что инфоком опять не приехал в Вороново. Потом открыли буквально за три дня до заседания голосование за снятие Полины Шанцуевой с должности руководителя инфокома, за день проголосовали, на следующий день открыли выдвижение. У меня всё было готово, потому что обсуждалось это давно. Больше никто и не выдвинулся, было так скучно. Когда я выбирался в соцком, там был Андрей Кочкин, но так случилось, что он не выдержал конкуренции. В итоге соцком сейчас есть, там даже руководитель сменился. Всё так быстро происходит, что не успеваю посты выпустить о внутренних изменениях, взять админки пабликов себе, потому что прежде это нужно долго согласовывать. Вообще, осталось два месяца до конца полномочий нынешнего студсовета. Вот, возьму я сейчас все админки, что-нибудь настрою, попытаюсь систематизировать работу команды… Сроки на самом деле просто ужасные, а потом раз и переизбрание, и что с этим делать? Непонятно.
— Как ты считаешь, инфоком это больше про сухие факты или про адекватную критику?
— Здесь проблема в том, что студсовет сам не понимает, как он к себе относится. У него нет представлений о том, что он такое. По наблюдениям скажу, что члены БСС (Большого студенческого совета — прим. HSE Press), я только про него сейчас говорю, воспринимают себя как некую корпорацию. Соответственно, когда есть корпорация, внутри неё есть пиар-менеджмент для того, чтобы гасить определённые, скажем так, пробелы этой корпорации. Непонятно, дали ли члены студсовета, проголосовав за меня, молчаливое согласие. Когда я начинаю называть в чатах инфоком комитетом по информационной политике — у него есть своё стратегически важное название, — то меня поправляют и говорят, что в документах он значится как инфоком. А переголосовывать за название документа — лишние проблемы. В общем, пока не очень понятно, как сам студсовет к этому относится. Если в скором времени мы выработаем какую-то информационную стратегию, и он за неё проголосует, коллективное мнение выразит, то я смогу говорить, что такое инфоком.
Я считаю, что, конечно, инфоком — это не про то, что ты опубликовал в паблике пару статей. Инфоком — это прежде всего диалог, как сейчас, например. Вышка даже пытается вести диалог со СМИ, иногда у неё не очень получается, но что-то происходит, какие-то подвижки, и я думаю, что у нас будет примерно так же, в позитивном смысле. Согласен с тем, что прошлый инфоком был очень слабый, поэтому про деятельность студсовета рассказывали другие СМИ, а не он. На самом деле надеюсь, что это будет продолжаться, потому что не хочу создавать новое медиа, если есть хорошие медиа, которые сами в Вышке появляются. Вопрос в том, что к этим медиа нужен, условно говоря, комментарий, факт-чекинг, обстоятельный ответ. Если в нашу сторону есть определённая критическая информация, это круто, но мы должны иметь возможность на неё ответить, прикрепить свой комментарий. Как правило, раньше это происходило стихийно, например, ККО приходил в комментарии СМИ и начинал свой лонгрид о том, почему они не правы и какие у них фактические ошибки. Чтобы этого не происходило, инфокому необходимо принимать участие в формировании информации о Студсовете. По поводу твоего первого дайджеста: я вообще считаю, что студсовет должен этим заниматься, но стоить учитывать, что студсовет — аффилированная структура. Допустим, у нас будет много полноценно функционирующих комиссий, но чтобы это не было пылью в глаза, нужно информационное сопровождение каждого внутреннего проекта. По сути, это возвращение к обещаниям, но я планирую, что студсоветчики будут что-то делать и делиться в пабликах информацией о продвижении проекта, а там уже дело за СМИ. Плюс отдел по внутренним коммуникациям, который будет заниматься тем, чтобы студсоветчики понимали, что вокруг них происходит. Как правило, есть костяк, который знает, что происходит в СМИ, и то он владеет информацией, только если она доходит до топовых медиа. Наша задача — с помощью определённых ключевых фраз, как это обычно мониторит Вышка, смотреть и наблюдать за локальными проблемами, за тем, как они зарождаются в социальных сетях. Думаю, стоит перехватить их у Вышки, потому что до нажатия красной кнопки с этими проблемами никто не работает. Я могу ошибаться, конечно. Вот захейтил кто-то свою образовательную программу в Твиттере, Вышка об этом знает, но особо ничего не предпринимает. Я помню показательный случай в питерском кампусе, когда страдали бедные юристы, и дело дошло до целой инстаграм-войны. Только через сторис, через многочисленные репосты проблему начали решать.
— Ты понимаешь, что сейчас у информационного комитета очень сложная задача — не только потому, что команда ещё не до конца сформирована, но и потому, что у людей из комитетов и студсовета специфическое отношение к СМИ, также как и у СМИ специфическое отношение к членам студсовета и комитетов?
— Согласен, потому что сам за этим наблюдаю. Я не знаю, в какой момент у студсоветчика появляется такая модель поведения по отношению к СМИ. У многих корпоративных структур, не будем тыкать пальцем, такое бывает: «Мы знаем истину, а они ничего не знают, просто пишут негатив, чтобы быть на хайпе». Есть, конечно, такие СМИ андеграундные бывшие, но я наоборот рад, что они есть, так как это показатель здоровой системы, но в то же время не должно быть хейта. Ведь по сути все студенты хотят, чтобы аристотелевские и платоновские идеи о благе реализовались в жизни. Студсоветчики что-то делают, чтобы улучшить жизнь студентов, но их представления о благе могут отличаться от тех же представлений у студентов, также как и у СМИ. Здесь происходит столкновение интересов. Начинаются конфликты, которые подрывают доверие студсовета к СМИ и СМИ к студсовету. Распространённое мнение: студсовет — это кулуарчик из 50 людей. На самом деле это неправда. Он внутри себя демократичен, просто это совсем не освещается, вот скорее в чём проблема. Более того, у нас на 2/3 постоянно меняется состав, приходят новые люди. Это я уже третий год там сижу и с грустным лицом наблюдаю, что происходит, но таких как я совсем немного.
— Есть ли страх того, что за такое короткое время ты не справишься и студсовет тогда скажет, что инфоком совсем не нужен?
— Такое точно нет, потому что я просто не представляю, чтобы Студсовет это сказал. Он скорее скажет, что нужно время на раскачку. Такое могут сказать СМИ, конечно. Маловероятно, чтобы студсовет добровольно отказался от комитета, который может и хочет выстраивать ему информационную стратегию освещения и рассказывать о восприятии его же студентами. Не думаю, что так произойдет. Почему умерли другие комитеты? Например, Финансовый комитет умер, потому что под вопрос ценообразования общежитий, которым он занимался, была создана специальная комиссия. Если комиссия в заданные сроки выполняет свои обязательства, то зачем существовать целому комитету весь год. Да, можно сказать, что у нас формируется финансовый план каждый год и должен выноситься комментарий, но опять же финком этого не делал. Сейчас от студсовета есть делегат в общеуниверситетскую комиссию по финансовому плану. Зачем тогда нужен комитет, работу которого хорошо выполняют другие комитеты? То же самое с Внеш.комом: все просто не понимали, чем он занимается. Раньше он, вроде как, занимался иностранными связями и стажировками, но в дальнейшем руководитель не захотел этим заниматься. Очень многое зависит от руководителя комитета.
— Ты больше надеешься на людей, которых ты сейчас найдёшь или больше на тех, кто придёт после выборов?
— Это два параллельных процесса, они, к сожалению, не особо соприкасаются. Я сейчас объясню. Комитеты могут рекрутировать любых студентов. Студенты, которые даже не выбраны делегатами, могут участвовать в проектах и представлять их студсовету. Делегаты, как правило, это вообще другой сорт людей. Они приходят и в течение полугода приучаются, что их задача — присутствовать при голосовании, то есть просто ткнуть в кнопку и пропасть. Это скорее не их вина, а студсовета, который не объясняет, что нужно делать. Новоприбывшие приходят на энтузиазме, а потом понимают, что им всего-то нужно потыкать на кнопки, периодически покричать на заседании, покритиковать комитеты и разбежаться. А главного, то есть принятия единого решения, ни у кого в голове нет. Есть костяк людей, в основном главы комитетов, которые как раз таки этим и занимаются. Обычно, конечно, наиболее активные студенты и проходят в студсовет, но просто одно не исключает другого. Я не могу сказать, что сейчас пройдут выборы и инфоком тут же начнёт работать в полную силу, на это нужно время.
Написать КИПу можно будет: в ЛС группы БСС, пресс-секретарю Христофору Космидису в ВК или на почту [email protected].
Автор: Дарья Чебакова
Редактор: Ольга Колесникова